Не раз приходилось слышать утверждение о том, что наш коллектив дорого стоит. Все мы видели череду назначений и отставок с 2010 года: экспертов, помощников, специалистов специфической компетенции с установленными им персональными окладами, включающими расходы за проезд, аренду жилья и огромными выплатами при увольнении, никак не согласующимися с уровнем заработных плат ведущих специалистов на предприятии. При этом, например, предшествующий генеральный директор на встречах объяснял, что иначе как с выплатами он не может от них избавиться. В этих случаях ни разу не звучали ссылки на отсутствие средств, повторяемые нам при каждом удобном случае. Не удивительно, что при такой дорогостоящей управляющей надстройке приходится пробовать экономить на уборщицах, дезактиваторщицах и камере хранения.
Напомню, коллектив наш при подготовке к выводу из эксплуатации, начиная с 2005 года, был сокращен почти вдвое, наиболее массовые сокращения происходили в 2008 – 2010 годах. И стремление далее выискивать резервы для сокращений за счет, например, резервных смен, обслуживания одним оператором щитов двух блоков: ЩГХ, ЩВХ и т.д., такие сокращения более рискованны, чем эффективны. Равно как и стремление привлечения под лозунгом «make or buy» более дешевой рабочей силы через привлечение покупателей на выполнение работ, осуществляемых сегодня штатными работниками с многолетним опытом, например, цеха энергоснабжения, с последующим возможным сокращением последних. Когда мы задаем вопросы о возможных при этом рисках: долгосрочной ответственности за качество исполненных работ; ответственность за обеспечение всех видов безопасности, в том числе и физической и т.д., уверенных ответов не получаем. Учитывается ли и наш собственный опыт отделения цехов, сокращений непродуманных и не просчитанных с последующей закупкой этих видов деятельности со стороны: метрологии, лаборатории металлов, полиграфии, цеха ремонта оборудования, ремонтно-строительного цеха и т.д.? каждый раз итоговая цена оказывалась выше изначально предполагаемой, но за последствия почему-то никто никогда не отвечает.
Как пример, напомню, в марте 2011 года был выпущен взбудораживший весь коллектив документ «Правила управления не разглашаемой информацией и информацией ограниченного распространения» с попыткой подписать договор о конфиденциальности со стопроцентным охватом работников. Нам вполне серьезно при этом объясняли, что даже уборщица на письменных столах может что-то подсмотреть. Как же теперь планируется привлечь к уборке кабинетов посторонних мало оплачиваемых людей? И другой пример. Летом этого года на дисциплинарной комиссии рассматривался прогул сезонного работника с биржи труда. На вопрос о причине невыхода, когда его в день прогула попытались разыскать, ответил просто: «У вас там жарко». Зато такие работники дешевле.
Проблема эта имеет для нашего города еще и социальный аспект в качестве негативных социальных последствий – возможное влияние на рост в городе безработицы. Поскольку это государственная ответственность, то руководители государственного предприятия обязаны ее разделять и данную проблему, безусловно, учитывать. Руководствоваться одной составляющей – кажущейся коммерческой выгодой при выстраивании подобных планов, недостаточно. О том, что деятельность ИАЭС есть бизнес, мы услышали на одной из рабочих встреч от экспертов по заработной плате при обсуждении новой системы оплаты.
Председатель ОПП Владимир Драник